АВАНГАРДНОЕ ИСКУССТВО.
В системе эстетических ценностей культуры ХХ в.,
ориентированных на новаторское понимание того, как следует
писать и жить, необходимо различать два противоположных
принципа - модернизм (см.) и А. и. В отличие от
модернистского искусства, которое ориентируется на новаторство
в области формы и содержания (синтаксиса и семантики - см.
семиотика), А. и. прежде всего строит системы
новаторских ценностей в области прагматики (см.).
Авангардист не может, подобно модернисту, запереться в кабинете
и писать в стол; самый смысл его эстетической позиции - в
активном и агрессивном воздействии на публику. Производить шок,
скандал, эпатаж - без этого А. и. невозможно.
Вот что пишет об этом русский филолог и семиотик М. И.
Шапир, обосновавший прагматическую концепцию А. и.: "[...] в
авангардном искусстве прагматика выходит на передний
план. Главным становится действенность искусства - оно
призвано поразить, растормошить, вызвать активную реакцию у
человека со стороны При этом желательно, чтобы реакция была
немедленной, мгновенной, исключающей долгое и сосредоточенное
восприятие эстетической фомы и содержания. Нужно, чтобы реакция
успевала возникнуть и закрепиться до их глубокого постижения,
чтобы она, насколько получится, этому постижению помешала,
сделала его возможно более трудным. Непонимаиие, полное
или частичное, органически входит в замысел авангардиста и
превращает адресата из субъекта восприятия в объект, в
эстетическую вещь, которой любуется ее создатель-художник"
(здесь и ниже в цитатах выделения принадлежат М. И. Шапиру. -
В.Р.).
И далее: "Самое существенное в авангарде - его
необычность, броскость. Но это меньше всего необычность формы и
содержания: они важны лишь постольку, поскольку "зачем" влияет
на "что" и "как". Авангард прежде всего -. необычное
прагматическое задание, непривычное поведение субъекта и
объекта. Авангард не создал новой поэтики и своей поэтики не
имеет; но зато он создал свою новую риторику: неклассическую,
"неаристотелевскую" систему средств воздействия на читателя,
зрителя или слушателя. Эти средства основаны на нарушении
"прагматических правил": в авангарде субъект и объект
творчества то и дело перестают выполнять свое прямое
назначение. Если классическая риторика - это использовавие
эстетических приемов во внеэстетических целях, то новая
риторика - это создание квазиэстетических объектов и
квазиэстетических ситуаций. Крайние точки зрения явления
таковы: либо неэсте- тический объект выступает
в эстетической фуикции (так, Марсель Дюшан вместо
скульптуры установил на постаменте писсуар), либо
эстетический объект выступает в неэстетической функции
(так, Дмитрий Александрович Пригов хоронит в бумажных
"гробиках" сотни своих стихов). Потому-то и действенны
несуществующие (виртуальные) эстетические объекты, что весь
упор сделан на внеэстетическое воздействие: поражает и
ошарашивает публику уже самое отсутствие искусства (такова, к
примеру, "Поэма конца" Василиска Гнедова, весь текст которой
состоит из заглавия и чистой страницы). Все дело в умелой
организации быта: достаточно нацепить вместо галстука морковку
или нарисовать на щеке собачку".
Говоря об искусстве ХХ в., следует четко различать, когда
это возможно, явления модернизма и А. и. Так, ясно, что
наиболее явными направлениями А. и. ХХ в. являются футуризм,
сюрреализм, дадизм. Наиболее явные направления
модернизма - постимпрессионизм, символизм, акмеизм. Но,
уже говоря об ОБЭРИУ, трудно определить однозначно
принадлежность этого направления к модернизму или к А. и. Это
было одно из сложнейших эстетических явлений ХХ в. Условно
говоря, из двух лидеров обэриутов балагур и чудесник Даниил
Хармс тяготел к А. и., а поэт-философ, авторитет бессмыслицы"
Александр Введенский - к модернизму. В целом характерно, что
когда обэриуты устроили вечер в своем театре "Радикс", скандал
у них не получился, за что их упрекнул, выйдя на сцену, опытный
"скандалист" Виктор Борисович Шкловский. Повидимому, в 1930-х
гг. между А. и. и модернизмом наметилась определенная
конвергенция, которая потом, после войны, отчетливо проявилась
в искусстве постмодернизма, в котором и модернизм и А.
и. играют свою роль (см. концептуализм).
С точки зрения характерологии (см.) типичный
модернист и типичный авангардист представляли собой совершенно
различные характерологические радикалы. Вот типичные
модернисты: сухопарый длинный Джойс, изнеженный Пруст;
маленький, худой, как будто навек испуганный, Франц Кафка;
длинные, худые Шостакович и Прокофьев; сухой маленький Игорь
Стравинский. Все это шизоиды-аутисты (см. аутистическое
мышление), замкнутые в своем эстетическом мире. Невозможно
их представить на площади или на эстраде эпатирующими публику.
У них для этого нет даже внешних данных.
А вот авангардисты. Агрессивный, с громовым голосом, атлет
Маяковский, так же атлетически сложенный, "съевший собаку" на
различного рода скандалах Луис Бунюэль (тоже, впрочем, фигура
сложная - в юности ярый авангардист, в старости - представитель
изысканного постмодернизма); самовлюбленный до паранойи и при
этом рассчитывающий каждый свой шаг Сальвадор Дали. Для каждого
из этих характеров два признака составляют их авангардистскую
суть - агрессивность и авторитарность. Как же иначе
осуществлять свою нелегкую задачу активного воздействия на
публику? Это свойства эпилептоидов и полифонических мозаиков
(см. харак- терология).
|