ЛАБАС Александр Аркадьевич
"У Лабаса глаз чуток к необычному", - написал о нем один из критиков. В самом деле
это очень точное определение сути его творчества. Не только увидеть необычное, чаще
всего новое, небывалое раньше в жизни, но и заставить зрителя пережить его как чудо,
прочувствовать на себе. Именно это стремление привело совсем еще молодого художника в
группу живописцев-новаторов, основавших в 1925 г. OCT. Большинство из них только что
окончило Вхутемас - художественный институт нового, тоже новаторского характера.
Председателем был избран учитель многих из них - Д. П. Штеренберг. Лабас тоже учился
после СХПУ (1912-17) в ГСХМ (1918-19) и выросшем из них Вхутемасе (1921-24), где был
затем оставлен преподавать живопись. Слово "станковисты" в названии общества и означало
стремление заниматься изобразительным искусством, в частности - живописью, а не уходить
в "производство вещей" (к чему призывали тогда художников конструктивисты). Но живопись
эта, не внешне, а изнутри отражая меняющуюся на глазах жизнь, должна была решительно
обновиться, найти новый, острый язык, соответствующий духу и смыслу этих изменений.
Движение, скорость... Как передать это впечатление в неподвижной живописи? Как
выразить ощущение полета, высоты, зыбкой пустоты за тонкими стенами кабины аэроплана?
Лабас едва намечает эту повисшую в бесконечности кабину, будто в разрезе, - с
пассажирами, спокойно сидящими на почти невидимой опоре; чуть угадываются и крылья,
растаявшие в золотистом мареве ("В кабине аэроплана", 1928). Художник изображает не
механику, но чудо полета. Он ищет точный ритм движения поезда среди смазанного
скоростью расплывающегося пейзажа, и опять - с цветными пятнышками пассажиров в
смело разрезанном поперек вагоне ("Едут", 1928). Он пишет без конца паровозы, самолеты,
дирижабли, пренебрегая техническими подробностями, но ловя ощущения новизны,
подвижности, непривычных точек зрения на вещи - снизу вверх или сверху, с высоты полета.
Как мир, который он изображает, сама его живопись легка, подвижна, порой неопределенна,
обращена не к предмету, а к чувствам, которые он возбуждает. Он пишет город, уходящий в
небеса этажами домов, оживленный людьми, мчащимися в разные стороны трамваями,
извозчиками, автомобилями ("Городская площадь", 1926). Пишет бесконечно струящиеся
вверх и вниз сквозь гигантскую трубу полосы эскалаторов...
Конец 1920-х - начало 1930-х гг. - взлет творчества Лабаса, когда это ощущение
пестроты и стремительности жизни было у него наиболее органичным. Потом многое
сгладилось. Но ощущение нарядной и радостной легкости, красоты жизни художник донес
до поздних своих лет, воплотив его в светлых и ярких акварелях, написанных в Крыму, в
Прибалтике, в Подмосковье.
|
