МИТРОХИН Дмитрий Исидорович
Д. И. Митрохину посчастливилось прожить не одну, а целые три самостоятельные
творческие жизни, и каждая из них была полноценна и по-своему прекрасна. Первая
началась еще в детстве, когда он, родившийся в глухой провинции, в семье мелкого
служащего, воспылал желанием стать художником книги. С этой целью он поступил в
МУЖВЗ (1902), два года спустя сменил его на СХПУ, но убедился в том, что нужные ему
навыки графического мастерства все-таки придется вырабатывать самостоятельно. Тут ему
помогли впечатления от поездки в Париж, но главным ориентиром служила графика мастеров
"Мира искусства". Вот почему он в 1908 г. перебрался в Петербург, где попал в столь
желанную художественную среду. Тут он быстро обратил на себя внимание,
проиллюстрировав несколько детских книжек, в том числе "Маленького Мука" В. Гауфа
(1912), "Роланда-оруженосца" В. А. Жуковского и "Баржу" Р. Густафсона (обе 1913). Каждая
из них была образцовой по безукоризненности графического стиля и единству рисунков,
надписей и орнамента. К Митрохину пришл о признание, а с признанием - многочисленные
заказы, которые он исполнял добросовестно и увлеченно, не раз превращая рядовые
обложки в произведения утонченной графики. Вместе с Г. И. Нарбутом и С. В. Чехониным он
определял высокий уровень русского книжного искусства в канун революции. Книжная
графика оставалась в центре его интересов и после революции, несмотря на то что круг его
занятий заметно расширился: с 1918 г. он стал хранителем и заведующим отделением
гравюр и рисунков Русского музея и занимался преподаванием. Продолжая при этом делать
обложку за обложкой, он развивал свой стиль, постепенно освобождая его от чрезмерной
узорности и подчиненности выработанному канону; в этом ему помогали усиленные занятия
рисованием с натуры. Он вернулся к детской книге, много работал в журналах. Но со
временем направление его творческих интересов начало меняться.
Еще в середине 1920-х гг. Митрохина заинтересовали возможности печатных
графических техник, и книжная графика мало-помалу отступила на второй план. В каждой из
осваиваемых им техник он показал себя как талантливый и уверенный мастер. Сначала это
была гравюра на дереве, потом литография и, наконец, гравюра на металле (резцом и сухой
иглой) - утонченная и ставшая довольно редкой в XX в. техника. В ней он добился самых
впечатляющих результатов и вырос в одного из наиболее крупных и своеобразных мастеров
станковой гравюры. В своих маленьких камерных пейзажах, изображавших обычно тихие
уголки Ленинграда и старого парка на Елагином острове, он выступил в новом качестве - как
внимательный и лиричный наблюдатель, способныи опоэтизировать непритязательные
жизненные мотивы и поднять их до уровня высокого искусства.
Новые перемены в творчестве Митрохина, с 1943 г. жившего в Москве, зародились
сами собою. В конце 1940-х гг. ему, теряющему силы, пришлось расстаться с гравюрой, а
десять лет спустя - и с книжной графикой. Все более сковываемый преклонным возрастом и
болезнями, замкнутый пределами своей квартиры, но по-прежнему обуреваемый неукротимой
жаждой творчества, он нашел выход в том, что еще пока было доступно, - в простом
карандашном рисунке, часто слегка подцвеченном акварелью. Сотни этих небольших
(обычно не более открытки) рисунков стали свидетельством феноменальной творческой
молодости художника, вошли в классику отечественного искусства XX в.
|
